Исследование органа зрения методом бокового освещения

фамилию, к сожалению от пере понявших меня эмоций на тот момент, не помню, мужчина лет 50, кавказской национальности, но это не суть). В 12 дня мама поломала руку. Вернувшись домой из магазина, сказала, что упала. Боль возрастала в геометрической прогрессии. Мы -бегом в поликлинику. Попали в обед. Медсестры были в курилке. Мне пришлось одну едва уговорить, чтоб сделали болеутоляющий уколол, т. к. боль терпеть было невозможно. «Поправив корону на голове», она согласилась. Рентген-аппарат был сломан в этот день и нам пришлось поехать в центральную адлерскую больницу. Интересный момент, что в рентген-кабинете, медсестра, -женщина, кто единственная отвечала за снятие рентгена-, посмотрев на снимок, равнодушно произнесла:«А фиг его знает, где тут перелом. Я в этом ничего не понимаю». На часах был уже 4 — ый час дня. Действие болеутоляющего ослабевало. Мы поспешили опять в поликлинику #2 в надежде показать снимок хирургу и получить медицинскую помощь. Открываю дверь в кабинет, вижу и слышу следующее: Сидит хирург, мужчина лет 50—55ти, слегка седовласый арменин в колпаке, напротив него женщина лет 47—50, медсестра, армянка. Хочу отметить, что одинаково ровно отношусь ко всем национальностям. И не имеет значение какого цвета у человека кожа. Они мило беседуют про монтаж водопроводных труб на даче, кто и что себе устанавливает. При том, что мы вошли в кабинет, беседа мило продолжается и только мой голосовой призыв (взволнованный тем, что боли в руке у мамы опять нарастают, прошло 4 часа, а мы еще так ничего и не наложили, кроме повязки из платка, перевязав руку) обратил их внимание. Равнодушный взор 4-ех глаз направлен в нашу сторону. Я начинаю объяснять ситуацию, протягивая рентген-снимок. Посмотрев, «врач», говорит:«Перелом есть. Помочь ничем не можем. Гибс наложить не можем т. к. нет холодной воды. Но вы можете поехать в Сочи и купить дорогую американскую повязку для руки и прикладывать лед на ночь». Слово «дорогую» он несколько раз повторил и делал на этом акцент. Не знаю почему. Я в нервозе: «Как нет воды?! Может вам из дома принести. Я недалеко живу. Давайте, говорите, сколько надо ведро или два?» Хирург:«Что ты будешь воду носить что ли? Много не нанесешь.» Мама стоит молча, стиснув зубы, терпя боль. Я «хирургу»: «Как же так. Ведь нельзя на ночь оставлять. Пойдет смещение». Поняв, куда мы попали интуитивно чувствую, что надо бежать из этого рассадника непрфессионализма, обращаюсь с последней просьбой больше к медсестре:«Вы хоть повязку фиксирующую ей сделайте из бинта». Мужчина в колпаке, обращаясь к медсестре:» Ну забинтуй ей». Ложкой дегтя было то, что «медсестра» даже НЕ МОГЛА НАЛОЖИТЬ НОРМАЛЬНО ПОВЯЗКУ. Бинт «выпрыгивал» у нее из рук и создалось впечатление, что она это делает в-первые. Эта повязка слетела позже на полпути. Хлопнув дверью, мы вышли из кабинета. Боль не покидала. У мамы физическая, у меня моральная. В карте постараюсь описать как все закончилось, после посещения поликлиники на Гудаутской. Я вспомнила, что в соседнем доме живет пара врачей-пенсионеров, наших далеких знакомых. Один из которых был хирургом в былые времена. Мы бы и раньше к ним обратились, но не хотелось беспокоить. Мы к ним. Было уже часов 6. Посмотрев на снимок они сказали, что есть серьезный перелом и немедля надо накладывать гибс. Промедление в ночь с американской повязкой и прикладываянием льда приведет к тяжким необратимым последствиям. Они быстренько позвонили некоему Максиму Леонидовичу в хостинской больнице и попросили принять мою маму и оказать квалифицированную помощь. Гибс был наложен уже в одиннадцатом часу. После беседы с настоящим хирургом, Максимом Леонидовичем, я узнала, что если бы мы сегодня не наложили гибс, то пошло бы смещение, а потом пришлось бы вообще ломать кость и что тот, кто посоветовал повязку на ночь не имеет никакой чести называть себя врачом. А сколько сейчас таких псевдоврачей и псевдоветеринаров, кто калечит людей и животных своим непрофессионализмом… Если бы люди, выполняли свою работу с желанием действительно помочь друг другу, с чувством ответственности за принятие решений, с чувством ответственности за свой профессионализм в занимаемой должности, жизнь стала бы горазда прекраснее и мы не слышали бы слов:» А что вы хотели, это же Раша».